|
|
Йенна Юстариус
Во-первых, я очень надеюсь,
что не нарушаю никаких
авторских прав.
Во-вторых, я просто ОЧЕНЬ
люблю Йенкины произведения,
и мне надоело, перевирая слова,
ее цитировать друзьям.
Поэтому,
да не обидется она, пусть люди
прочитают и все поймут сами.
* * *
Писать белые стихи интересно,
Они выдают боль и отчаяние.
Над ними не мучаешься, через них течешь.
А сердце останавливается в конце каждой строчки.
Это твоя нерифмованная, нестройно красивая душа.
* * *
Мне надоело быть доброй и честной,
И в душу себе плевать я больше не позволю.
Мне все надоело, и мне паршиво.
Я хочу стать вороном, и кружить над Питером.
Сужая круги, сесть кому-то на плечо
и остаться на много лет в одиночестве.
* * *
Я бумажный голубь,
я лечу сквозь пространство и время.
Мне много веков, но я инфантилен.
Я приношу счастье вперемешку с отравой.
Но всем эта отрава нравится, а мне безразлично.
Я отравляю, убиваю и даю вам успокоение,
Но я мечтаю
о перьях и настоящем сердце.
* * *
Дождь за окном, вечный, как глупость.
Расчерченное окно, а за ним темнота.
Я возвращаюсь из ночи в светлую квартиру.
Коньяк в чашке и ломоть хлеба.
Впред, на белые простыни,
где дождь меня не достанет.
Забыться прозрачным сном без сновидений.
А завтра с утра снова увидеть дождь.
* * *
Смерть на каменных глыбах,
забыться и уснуть.
Повторить слова Лермонтова,
Проклясть искусство и чаек.
Дружить с орлом и враждовать с синицами.
Ночью не спать, а смотреть на пламя костра.
Гореть свечой на чьем-то столе.
Быть деревом чьей-то кровати.
Жить без сожаления и умереть,
когда не просили.
Да... Видимо, после ее верлибров
нужна передышка... Поэтому далее
даю одну ее маленькую прозу.
Правда, она называется "Стихи":
"Я не пишу стихи, я их только читаю. Читаю
стихи чьих-то несбывшихся мечтаний, утеряных
снов и прошедшего счастья. Я читаю книгу в черном
переплете, это снова поэзия, на обложке знак жизни.
Я читаю стихи, научную литературу, фантастику, я
читаю все книги, одну за другой, но иногда, глядя
в бесконечный коридор, мне становится до слез обидно:
у меня в запасе целая вечность, чтобы прочесть как
написанные книги, так и те, авторы которых еще не
родились. Но с кем я смогу поделиться своими знаниями?
Яркость и ясность памяти гнетет меня, я помню
все, что я прочла, в мельчайших подробностях, но
что всего тяжелей для меня, так это одинаковый
символ жизни на всех переплетах.
Но это всего лишь минутное ощущение, и стоит
мне открыть новую книгу, я тут же погружаюсь в мир
фантазии и лишь изредка прерываюсь, поглядывая на
часы-куранты. Когда-нибудь я прочту все эти книги
и отправлюсь в Великую Галерею осмотреть все картины,
начиная с наскальной живописи. А потом займусь астрономией,
физикой, химией, я могу делать все, что захочу. Но
все же я скучаю по тем ограниченным возможностям,
которые были у меня в том мире.
Но пока я сижу в своем мягком кресле и листаю
белые страницы книги, но вот и последняя страница.
Я читаю ее и закрываю книгу, символ жизни вспыхивает
огнем и пропадает, теперь я имею полную, неограниченную
власть над своими знаниями.
И все-таки я не пишу стихи."
Киска
Мы все очень любим Киску, она замечательная,
это ясно и без вступительных слов.
Поэтому я не знаю, что тут про нее написать.
Киска - она для каждого своя.
А еще у нее хорошие стихи! Вот!
Читайте!
Апрель в Питере
"Мне холодно. Прозрачная весна..."
О. Мандельштам
Только здесь такое небо.
Только в нем такие сны.
Все так просто, будто не был
Ты на краешке весны.
И не чуял всею кожей
Муть и глубину Невы.
С ветром, что тебя моложе,
Не беседовал на "Вы".
Все слова, что знал ты прежде,
Перестали быть ясны.
Это все... Твоя надежда -
Небо питерской весны.
* * *
Так просто и немного странно жить:
Встречать людей и забывать их лица.
Читать одновременно сотни книг,
Ни разу не перевернув страницы.
Смотреть на птиц, не вспоминая небо.
Смотреть в глаза, свои не отводя.
В любовь не верить и не верить в чудо.
Не верить в солнце посреди дождя.
Быть светом, чтоб никто не замечал,
Стать тенью, чтоб заметили внезапно.
Кошка
Падают капли. В задумчивом танце
Кружится город и крыши домов.
Сошедший на первой попавшейся станции
Город потерянный, город из снов.
Смотрит в глаза грустно-черная кошка,
Бездомно и жалобно, хоть провались...
Давай по душам поболтаем немножко,
Давай, ну иди же скорее, кис-кис!
Вечер спустился бескрылою птицей,
Только поймать не пытайся ее.
Что ж, ты уйдешь, я закрою страницу.
Ночь темнотой налилась до краев.
Фонари
То ли день, то ли ночь, то ли сон, то ли стон,
То ли небо у края зари?
Позови ж их помочь, или - выгони вон
Фонари, фонари, фонари.
Плеск воды за стеклом, кто-то в окна стучит -
Это дождь, это ж он, отвори!
Ночь посмотрит в глаза и с тобой помолчит...
Фонари, фонари, фонари!
И - застынет душа ни с того, ни с сего,
Хоть молчи, хоть шепчи, хоть ори.
Сделай шаг в темноту, пусть там нет никого!
Фонари, фонари, фонари...
Анника
С моей стороны очччень нагло выставлять свои
дурацкие, да еще двухгодичной старости,
произведения на суд неумолимой публике, но,
избалованная в этом году хорошим отношением,
я решила позволить себе такую маленькую шалость.
Кстати, группе 1084/3 читать не рекомендуется.
(Мне перед ними стыдно). :(((
* * *
И в этот час навсегда умолкла музыка в ее душе...
Шел серебристый снег. Шел тихо-тихо. За окном. А на
кухне из крана капала вода, холодная и бессмысленная. Кап.
Мерзко. Кап. Она подошла, нашупала ручку крана. Кап, кап, кап.
В темноте струйка казалась не такой гнилой и желтой, сумрачно
мерцая и исчезая с глухим стоном. Она наклонилась, набрала
воды в ладони и медленно вылила ее себе на лоб. Жжет. Ледяная
капля сползла по щеке и застыла на мгновение на подбородке.
Этот запах... Лишь теперь она поняла, как же сильно его ненавидит.
Внезапно вспомнились слова из желтого клочка бумаги, лежащего на
столе: "Мама, папа, я вас очень люблю"...
Конец войны
И тогда все поняли, что это конец. Красные реки потекут теперь
вспять, зальют черную землю под белым необъятным небом, и породит
земля жизнь, и поплывут облака,. задевая мокрым брюхом песок.
И тогда все поняли, что это конец. Мертвые души заберут назад по
каплям соленые слезы из ладоней маленьких детей и смоют железный
отблеск оружия в глазах матерей и вдов. Люди оботрут с колен грязь
и поднимут свои взоры к небу.
И тогда все поняли, что это конец. Это конец ночи. Это утро. Это
смерть острых холодных звезд и жизнь после смерти. Это лучи солнца,
проходящие сквозь разбитое стекло глаз. Это конец войны.
И лишь тогда все поняли, что это только начало...
Рождественские звезды
Последнее время мне почему-то не по себе... Знаешь, иногда
просто присяду возле его кроватки, смотрю на него, как он лепечет
что-то и улыбается своим игрушкам, - и сердце вдруг сковывается
дрожью, какое-то смутное сомнение закрадывается, мне становится
страшно. Почему-то часто вспоминаю тот день...
Владик тогда еще не родился и только-только начал толкаться в
животе ножками. Да, я была на пятом месяце...
Как сейчас помню: четверг, возвращаюсь в город на семичасовой
электричке, канун Рождества, а к празднику еще ничего не готово...
Окна в вагоне были какого-то черного цвета, а на стеклах - ледяная
корочка, ничего не видно, да и не хочется смотреть - теплый вагон,
мягкий свет, мерный стук колес... Строчки журнала стали уже как-то
сливаться, поезд убаюкивал...
Потом скрип тормозов - толчок - встали. За окном чуть виднеется
пустая платформа. Стоим. Было как-то странно пусто в вагоне - лишь на
том конце мужчина в очках и в галстуке читал толстую книгу, да старушка,
вся такая серенькая, тихо спала, прислонившись к раме... И во всем
мире сейчас, наверное, так же хорошо и мирно, как и в нашем пустом
теплом вагоне, и всем людям сейчас, наверное, так же уютно и добро,
как мне...
Пустая платформа за окном... Я потерла стекло ладонью - сумерки,
мрачные черные деревья за платформой, из окон поезда - свет, золотящий
твердый синеватый снег, темные вмятины чьих-то шагов, как тени... Пора
бы и трогаться... Интересно, есть уже на небе звезды ?..
Где-то совсем рядом скрипнула дверь, раздались шаги, и по всему
вагону пронесся колючий холодок, как будто кто-то огромный дыхнул
извне, напоминая о реальности. Я обернулась - в вагон зашла маленькая
девочка, лет шести-семи. Зашла, на секунду замерла у двери, затем
подошла и села напротив меня. Маленькая девочка на скамейке напротив,
уютный вагон, канун Рождества, поздно... Казалось, она не замечает
моего пристального взгляда - просто вошла, села, не обращая на меня
абсолютно никакого внимания, стала пристально разглядывать что-то в окне,
тихонько болтая ногами. Маленькая девочка в пестрой, чуть потертой
курточке и новеньких валенках напротив меня... А я... Я... Я просто
не могла оторвать от нее взгляда, я смотрела на ее маленькие ножки
в серых шерстяных рейтузах, на жидкие растрепанные волосы, такого
русого, золотистого оттенка, на ее маленькие пальчики, - я смотрела
и внутри вся улыбалась, улыбалась сердцем, душой, я просто светилась
от счастья, ведь когда-нибудь, а может, совсем скоро, и рядом со мной
будет сидеть такой же вот маленький человечек, с такими же пальчиками,
а может, еще меньше и еще прелестнее, и будет так же вот болтать
ножками... Не знаю, удалось ли мне сдержать улыбку, заметила ли она
что-нибудь, но только я замечталась, прислушиваясь к каждому движению
внутри меня, мне показалось, что он, там, внутри, тоже улыбается,
и стало так хорошо, так хорошо, так...
Внезапно толчок. Опять остановка. Когда мы успели поехать? Какая
станция? Я потерла стекло - Ланская. Ну, вот, уже почти дома. Еще
ничего не приготовлено к Рождеству, надо будет купить что-нибудь по
пути. Толчок. Поехали. Я взглянула на девочку напротив. Она сидела,
прислонившись лбом к холодному стеклу и что-то чертила на нем пальчиком.
Я опять улыбнулась, и тепло разлилось по всему телу - так хорошо, так
чудесно все!
Вдруг я вздрогнула. Канун Рождества, девочка в электричке, напротив
меня... Девочка что-то чертит на стекле пальчиком... О Боже мой !!! Все
наше стекло было изрисовано перевернутыми крестами! Их десятки, сотни,
тысячи - маленькие, большие! - Господи! Холодная дрожь пронзила мое
сердце. Я лихорадочно обернулась - на том конце вагона мирно спала
старушка. Господи, Господи, а что, если эта старушка не спит, может,
она давно умерла здесь!!! Девочка напротив меня... Канун Рождества...
Я медленно перевожу взгляд. Девочка сидит, не шевелясь и пристально
смотрит на меня. Жгучие зеленые глаза. Боль. Боль внутри меня. Жуткая,
нестерпимая, отвратительная боль. Я зажмурилась... Девочка с холодными
зелеными глазами напротив меня. Страшно. Надо открыть глаза... Теплый
электрический свет. Золотые волосы, спутавшиеся на плечах. Она смотрит
на меня и улыбается чуть ли не смеясь от удовольствия. Боже! Какие
острые желтые зубы! Страшные желтые зубы, зеленые глаза, золотые волосы
до плеч, боль - девочка напротив меня, канун Рождества. Передо мной
все закружилось... Плохо... Плохо... Желтые зубы - они раздирают меня
в клочья. Не могу, не могу больше!
Скрип тормозов. Толчок. Встали. Тишина. Все! Город. Домой! Надо.
Скорее... Я поднялась и пошла, пошатываясь, к двери - внутри все
разрывалось от боли.
Мороз. Вечер. Тишина. Синее-синее небо... Все хорошо. Все кончено.
Скоро Рождество. Скоро ты будешь дома. Успокойся. Боль сейчас
пройдет. А пока... Посмотри, не взошли ли на небо звезды?.. Только
отойди от фонаря... Вот так... Я вглядываюсь в черноту наступающей ночи.
И вдруг прямо на моих глазах вспыхнула звезда. Рождественская...
А за ней еще одна, другая, третья...
Ну, вот пока и все...
|
